Вопрос: Интересно, а как живут наши ветераны в Германии. В фрг действовала тайная группировка ветеранов вермахта и сс Будет ли «день ветерана»

Отношение к ветеранам - показатель не только экономического состояния государства, но и вещей менее материальных .
Интересно сравнить положение ветеранов Второй мировой войны в различных странах.
Германия
Ветеранам вермахта государство обеспечило безбедную старость и высокий уровень социальных защит .
В зависимости от звания и заслуг размер их пенсии колеблется от 1,5 до 8 тыс. евро .
Например, пенсия младшего офицера составляет 2500 евро. Около 400 евро начисляется вдовам погибших или умерших в послевоенное время .
Выплаты гарантируются лицам немецкого происхождения служившим в вермахте и «выполнявшим уставную военную службу в соответствии с правилом ее прохождения до 9 мая 1945 года».

Интересно, что и ветераны Красной армии, проживающие в Германии имеют право на пенсию в размере 400-500 евро в месяц, а также на социальное обеспечение .
Ветераны войны могут рассчитывать на бесплатную двухразовую госпитализацию в течение года, а если речь идет о военнопленных, то количество госпитализаций неограниченно.
Также государство частично оплачивает бывшим солдатам вермахта посещение мест, где они воевали, в том числе и за рубежом.

Великобритания
Размер пенсии для ветеранов Второй мировой войны в Великобритании напрямую зависит от воинского звания и тяжести ранений.
Ежемесячные выплаты в переводе на европейскую валюту колеблются между 2000 и 9000 евро .
Если есть необходимость, то государство дополнительно оплачивает сиделку .
Более того, право на получение пенсии имеет любой британец, пострадавший в период Второй мировой войны .
Надбавка к основной пенсии также положена вдовам ветеранов .

США
Американских участников Второй мировой войны власти США чествуют дважды в год .
Павших солдат вспоминают в Memorial Day, отмечаемый в последний понедельник мая, а ветеранов чтят 11 ноября в Veterans’ Day.
Американским ветеранам полагается надбавка в 1200$ к пенсии, которая в среднем составляет 1500$ .
Участников Второй мировой войны в США курирует Министерство по делам ветеранов , в ведении которого находится 175 госпиталей, сотни домов престарелых и тысячи районных клиник .
Если болезнь или инвалидность ветерана - следствие военной службы, то все расходы на его лечение берет на себя государство .

Израиль
Участники Второй мировой войны живущие в Израиле получают пенсию в размере 1500$ .
На нее могут рассчитывать и выходцы из бывшего СССР.
Многие ветераны, собрав необходимый пакет документов на родине получают пенсию не только от Минобороны Израиля, но и из российского бюджета .
Ветераны освобождаются от выплат городского налога, получают 50% скидку на лекарства, им также даются существенные скидки на оплату электроэнергии, отопления, телефона и коммунальных услуг .

Латвия
Положение ветеранов войны в Латвии можно назвать плачевным.
У них нет никаких льгот в отличие от «лесных братьев» (националистическое движение), которые получают от Министерства обороны ежемесячную надбавку к пенсии в 100$ .
Средняя ежемесячная пенсия в Латвии составляет примерно 270 евро.
Отсутствие внимании к ветеранам ВОВ в Латвии не удивляет, так как Дня Победы для латышей официально не существует .
Более того, совсем недавно латвийский Сейм принял закон, запрещающий наряду с нацистской и советскую символику.
Это значит, что проживающие в Латвии ветераны ВОВ лишатся возможности носить боевые награды .

Чехия
Чуть лучше жизнь у чешских ветеранов.
Перечень их льгот довольно скромный: бесплатное пользование городским транспортом и телефоном и ежегодная путевка в санаторий от Министерства обороны .
В отличие от других европейских стран в Чехии на вдов и сирот льготы не распространяются .
Интересно, что еще совсем недавно чешские ветераны обеспечивались медикаментами бесплатно, но теперь им приходится за них платить из собственного кармана.
Ветераны Чехии получают обычную пенсию – 12 тыс. крон, что примерно соответствует пенсии российских ветеранов.

Франция
Численность ветеранов Второй мировой войн во Франции составляет примерно 800 тыс. человек, из них 500 тыс. – бывшие военнослужащие, 200 тыс. – участники Сопротивления и 100 тыс. – депортированные в Германию.
Также к категории ветеранов были причислены бывшие военнопленные – 1 млн. 800 тыс.
Пенсия французских ветеранов выше чем у россиян – 600 евро. Они ее получают не с 65 лет, как обычные граждане, а с 60 .
У французских ветеранов есть свое ведомство – их проблемами занимается Министерство по делами бывших военнослужащих и жертв войны .
Но предмет особой гордости Франции – имеющий давнюю историю Дом инвалидов .
Это одновременно зал воинской славы и госпиталь. Ветераны, нуждающиеся в уходе, могут рассчитывать здесь на постоянное пребывание. Для этого им придется отдавать треть своей пенсии, а оставшуюся часть государство им будет перечислять на банковский счет.

Само слово «ветеран» в Германии долго было табу. Солдаты Второй мировой войны объединялись в союзы бывших военнопленных. Теперь «ветеранами» называют себя солдаты бундесвера. Однако слово пока не прижилось.

Союзы ветеранов есть практически во всех странах. А в Германии после разгрома нацизма в 1945 году все традиции почестей и увековечивания памяти ветеранов оборвались. По выражению профессора теории политики Гумбольдского университета Херфрида Мюнклера (HerfriedMünkler), Германия - «постгероическое общество». Если в Германии и поминают память, то не героев, а жертв Первой и Второй мировых войн. В то же время бундесвер в рамках НАТО и миротворческих миссий ООН участвует в боевых операциях за рубежом. Поэтому среди военнослужащих и политиков началась дискуссия: кого считать ветеранами?

Ветераны бундесвера

После войны вплоть до 1955 года в Германии - как в Восточной, так и в Западной - вообще не было армии. Союзы ветеранов были запрещены. Какое уж прославление геройства, когда немецкие солдаты участвовали в преступной захватнической войне? Но и в основанном в 1955 году бундесвере в годы «холодной войны» ветеранских традиций не возникло. Функции армии ограничивались защитой собственной территории, боевых действий не было.

В последние годы бундесвер участвует в операциях за рубежом, например, в бывшей Югославии, в Афганистане. Всего, по оценкам, такую службу прошли около 300 тысяч солдат и офицеров. До самого недавнего времени эти операции впрямую даже «войной» или «боевыми действиями» называть не решались. Речь шла о «помощи в установлении мирного порядка», гуманитарных акциях и прочих эвфемизмах.

Сейчас решено называть вещи своими именами. Министр обороны Германии Томас де Мезьер (Thomas de Maiziere) в сентябре прошлого года вернул в обиход слово «ветеран». Выступая в бундестаге, он заявил, что «если в других странах есть ветераны, то и в Германии он вправе говорить о "ветеранах бундесвера"».

Дискуссию эту развязали сами солдаты - те, кто с ранениями или душевными травмами вернулись из Афганистана. В 2010 году они основали «Союз немецких ветеранов». Критики же говорят, что сам термин «ветеран» дискредитирован историей Германии и поэтому неприемлем.

Но кого считать «ветераном»? Всех, кто какое-то время носил форму бундесвера, или только тех, кто служил за рубежом? А, может быть, только тех, кто участвовал в реальных боевых действиях? «Союз немецких ветеранов» уже определился: кто служил за рубежом, тот и ветеран.

Министр обороны Томас де Мезьер, со своей стороны, старается избежать раскола в этом вопросе. Многие военные считают, что и служба в армии во времена «холодной войны» была сопряжена с риском, поэтому было бы неправомерно закреплять статус «ветерана» исключительно за теми, кому довелось понюхать пороху в Афганистане.

Будет ли «день ветерана»?

Для солдат бундесвера, побывавших в боях, учреждены специальные награды - «Почетный крест за мужество» и медаль «За участие в боевых действиях». Однако многие военные полагают, что общество недостаточно высоко оценивает их готовность рисковать жизнью. Ведь решения об участии в операциях за рубежом принимает бундестаг, то есть избранные представители народа. Следовательно, и солдаты участвуют в опасных операциях по воле народа. Так почему же общество не оказывает им должного уважения?

Сейчас обсуждается возможность учредить специальный «День ветерана». Эту идею поддерживает и влиятельный «Союз военнослужащих бундесвера», объединяющий около 200 тысяч действующих и отставных военных. Но есть и предложение чтить в этот день работу не только солдат, но и спасателей, полицейских и сотрудников организаций помощи в развитии.

Министр обороны де Мезьер также рассматривает вопрос об учреждении должности специального уполномоченного по делам ветеранов, и, по американскому примеру, специальных домов для ветеранов. А вот повышения пособий для ветеранов не предусмотрено. Министр обороны считает, что в Германии социальное обеспечение действующих и отставных военных уже сейчас находится на достаточно высоком уровне.

Материалы ИноСМИ содержат оценки исключительно зарубежных СМИ и не отражают позицию редакции ИноСМИ.

В середине прошлого века в ФРГ действовала тайная группировка ветеранов вермахта и СС, готовившаяся отразить вторжение СССР
Федеральная разведывательная служба (БНД) Германии рассекретила 321-страничный документ, в котором описывается деятельность подпольной нацистской организации, сформированной в 1949 году, пишет журнал Spiegel. В военизированную группировку входили около двух тысяч ветеранов вермахта и Ваффен-СС. Их целью была защита ФРГ от потенциальной советской агрессии.

Документ попал в руки историка Агилольфа Кессельринга случайно. Ученый изучал архив Организации Гелена - спецслужбы-предшественницы БНД. Кессельринг копался в бумагах, пытаясь определить количество работников, нанятых разведслужбой, и внезапно наткнулся на папку с названием «Страховки». Но вместо страховых документов в досье хранились отчеты о деятельности нацистского подполья на территории Западной Германии.

Основал военизированную организацию полковник Альберт Шнец, последовательно служивший в рейхсвере, вермахте и бундесвере. Он принимал участие в формировании вооруженных сил ФРГ и входил в ближайшее окружение министра обороны Франца Йозефа Штрауса, а в правление четвертого канцлера Вилли Брандта получил звание генерал-лейтенанта и должность инспектора армии.

О создании подпольной организации сорокалетний Шнец задумался уже после окончания войны. Ветераны 25-й пехотной дивизии, где он служил, регулярно встречались и обсуждали, что делать, если в ФРГ вторгнутся русские или войска ГДР. Постепенно у Шнеца стал созревать план. На собраниях он говорил, что в случае войны они должны бежать за пределы страны и вести партизанскую борьбу, пытаясь освободить Западную Германию из-за рубежа. Число его единомышленников росло.

Альберт Шнец. Фото: Федеральный архив Германии

Современники описывают Шнеца как энергичного управленца, но в то же время эгоистичного и надменного человека. Он поддерживал контакты с Лигой немецкой молодежи, которая также готовила своих членов к партизанской войне. Лигу немецкой молодежи запретили в ФРГ в 1953 году как крайне правую экстремистскую организацию.

В 1950 году в Швабии сформировалось довольно крупное подпольное общество, куда вошли как бывшие военнослужащие вермахта, так и симпатизировавшие им. Шнецу перечисляли деньги бизнесмены и бывшие офицеры, также опасавшиеся советской угрозы. Он усердно работал над чрезвычайным планом реагирования на вторжение Советского Союза и вел переговоры о размещении своей группировки со швейцарцами из северных кантонов, но их реакция была «очень сдержанной». Позже он стал готовить отступление в Испанию.

Согласно архивным документам, в разветвленную организацию входили предприниматели, продавцы, юристы, техники и даже мэр одного швабского городка. Все они были ярыми антикоммунистами, некоторыми двигала жажда приключений. В документах есть упоминание об отставном генерал-лейтенанте Германе Холтере, который «просто чувствовал себя несчастным, работая в офисе». В архиве цитируются реплики Шнеца, согласно которым за несколько лет ему удалось собрать почти 10 тысяч человек, из которых 2 тысячи - офицеры вермахта. Большинство членов тайной организации жили на юге страны. В случае войны, утверждается в документе, Шнец надеялся мобилизовать 40 тысяч солдат. По его задумке, командование в этом случае приняли бы офицеры, многие из которых позже вошли в бундесвер - вооруженные силы ФРГ.

О вооружении подполья заботился бывший пехотный генерал Антон Грассер. Он прошел Первую мировую командиром пехотной роты, в 1941 году сражался на Украине, за крайнюю храбрость в бою получил Рыцарский крест с дубовыми листьями. В начале пятидесятых Грассера позвали в Бонн в федеральное министерство внутренних дел, где он стал отвечать за координацию тактических подразделений полиции. Экс-генерал планировал использовать активы западногерманского МВД для оснащения теневой армии Шнеца.

Отто Скорцени. Фото: Express / Getty Images

Штутгартским отделением армии командовал отставной генерал Рудольф фон Бюнау (тоже кавалер Рыцарского креста с дубовыми листьями). Подразделение в Ульме возглавил генерал-лейтенант Ганс Вагнер, в Хайльбронне - генерал-лейтенант Альфред Герман Райнхардт (кавалер Рыцарского креста с дубовыми листьями и мечами), в Карлсруэ - генерал-майор Вернер Кампфхенкель, во Фрайбурге - генерал-майор Вильгельм Нагель. Ячейки организации существовали в десятках других населенных пунктов.

Больше всего Шнец гордился своим отделом разведки, проверяющим биографии рекрутов. Так его разведчики описывают одного из кандидатов: «умный, молодой, наполовину еврей». Эту шпионскую службу Шнец называл «Страховой компанией». Полковник также вел переговоры со знаменитым оберштурмбанфюрером СС Отто Скорцени, в годы Второй мировой прославившимся успешными спецоперациями. Скорцени стал настоящим героем Третьего рейха после миссии по освобождению из заключения свергнутого Бенито Муссолини. Руководство этой операцией поручил ему лично Адольф Гитлер. В феврале 1951 года Скорцени и Шнец договорились «немедленно приступить к сотрудничеству в области Швабии», но в архивах не упоминается, о чем именно они договорились.

Создание подпольной армии поддержали Ганс Шпейдель, который в 1957 году стал верховным командующим объединенными сухопутными войсками НАТО в Центральной Европе, и Адольф Хойзингер - первый генеральный инспектор бундесвера, затем председатель военного комитета НАТО.

В поисках финансирования 24 июля 1951 года Шнец обратился к Организации Гелена. В архивах подчеркивается, что между Альбертом Шнецем и главой разведки Рейнхардом Геленом «давно уже были дружественные отношения». Лидер подпольной армии предложил услуги тысяч солдат «для использования в военных целях» или «просто в качестве потенциального союзника». Его организацию разведчики классифицировали как «специальное соединение» с непривлекательным кодовым именем «Шнепф» - «бекас» по-немецки.

Вполне вероятно, отмечает Spiegel, что Шнецу удалось бы навязать Гелену свою компанию, если бы он пришел годом ранее, когда только-только развязалась война на Корейском полуострове. В 1950 году в Бонне считал привлекательной идею «сбора бывших немецких элитных подразделений в случае катастрофы, их вооружения и перевода в войска союзников». Но в 1951 году канцлер Конрад Аденауэр уже отбросил этот замысел, занявшись созданием бундесвера, для которого тайное военизированное формирование было террористами. Поэтому Шнецу отказали в масштабной поддержке. И все же парадоксальным образом Аденауэр решил не принимать никаких мер против подпольщиков, а оставить все как есть.

Возможно, первый руководитель ФРГ пытался избежать конфликта с ветеранами вермахта и Ваффен-СС. Аденауэр понимал, что до создания и начала нормальной работы бундесвера пройдет еще несколько лет, так что ему требовалась лояльность Шнеца и его бойцов на случай наихудшего сценария холодной войны. В результате ведомство федерального канцлера настойчиво рекомендовало Гелену «присматривать за группой» Шнеца. Аденауэр доложил о ней американским союзникам и оппозиции. По крайней мере в бумагах указано, что член Национального исполнительного комитета СДПГ Карло Шмид «был в курсе».

Организация Гелена и группировка Шнеца регулярно контактировали и обменивались информацией. Однажды Гелен даже похвалил полковника за «особенно хорошо организованный» разведывательный аппарат - ту самую «Страховую компанию». Сеть Шнеца стала по сути уличной разведкой, докладывавшей обо всем, что заслуживало, по их мнению, внимания: например, о недостойном поведении бывших солдат вермахта или о «жителях Штутгарта, подозреваемых в том, что они коммунисты». Они шпионили за левыми политиками, включая социал-демократа Фрица Эрлера, одного из ключевых игроков в реформировании СДПГ после Второй мировой, и Иоахима Пекерта, ставшего впоследствии дипломатом в западногерманском посольстве в Москве.

Шнецу так и не перевели денег, на которые он надеялся, за исключением небольшой суммы, которая иссякла к осени 1953 года. Два года спустя первые 100 добровольцев бундесвера присягнули на верность. С возникновением регулярных вооруженных сил необходимость в шпионах-вермахтовцах пропала. В рассекреченном архиве не говорится ни слова, когда именно секретная служба Шнеца была распущена. Сам он скончался в 2007 году, ни разу не обмолвившись публично о событиях тех лет.

Еще несколько исторических заметок

Меня зовут Артем. Уже больше года прошло с того дня, 16 мая 2012, да все ни как руки не доходили написать. Наконец-то отпуск, море и ветер, дующий со скоростью 13-16 м/с, выматывая все силы за 2-3 часа нахождения в воде, оставили кучу времени для написания этого рассказа.

Расскажу про день в Германии, пройденный по маршруту Кассель - Лойцендорф - Ольниц - какая-то заправка возле Штутгарта.

Я занимаюсь тем, что опрашиваю ветеранов и давно уже хотел опросить наших противников. Любопытно же взглянуть на события того времени со стороны немцев, узнать реалии жизни немецких солдат, их отношение к войне, к России, к морозу и грязи, к победам и поражениям. Во многом этот интерес питался опытом интервью с нашими ветеранами, в которых открывалась иная история, чем та, выхолощенная, изложенная на бумаге.

Подкатом текст и 28 фотографий

Однако я совершенно не представлял как к этому подступить. Несколько лет я искал партнеров в Германии. Периодически появлялись русско-говорящие немцы, которым вроде бы эта тема была интересна, но проходило время и оказывалось, что дальше деклараций дело не шло. И вот в 2012 году я решил, что пора приниматься за дело самому, поскольку времени ждать уже нет. Начиная этот проект я понимал, что реализовать его будет не просто и первой, самой очевидной, проблемой был поиск информантов. В Интернете был найден список ветеранских организаций, составленный еще наверное в 70-х годах. Начали обзванивать и выяснилось, что во-первых все эти организации - это один человек, координатор, у которого иногда можно было узнать о его однополчанах, но в основном ответ был простой: «все умерли». Почти за год работы были обзвонены около 300 телефонов таких ветеранов-координаторов, из которых 96% оказались неправильными, 3% умерло и по полпроцента составляли те кто либо отказался от интервью по разным причинам, либо согласился.
Итак в этот день мы едем к двум согласившимся. До первого из них живущего в городе Loznits каких-то 340 километров, второй километрах в 15 от него, потом мне еще нужно попасть в Штутгарт, поскольку утром следующего дня у меня самолет в Москву. Итого около 800 километров. Нормально.

Подъем. Утренний моцион.

Надо перекинуть запись и фотки с предыдущего интервью. Вечером уже не было сил. Ради интервью я проехал 800 километров. И что получил? Маразматика, у которого погиб старший брат, и который рассказывает его истории, сдобренные почерпнутыми из книжек. Определяю его в папку под названием «Hans-гонщик» и больше к ней возвращаться не буду.

Почему так много приходится ездить? Потому что неформальные ветеранские объединения в Германии (имеется в виду ее Западная часть, поскольку в Восточной они вообще были запрещены) практически перестали существовать с 2010 года. Связанно это прежде всего с тем, что они создавались как частная инициатива. Через ветеранские организации не осуществлялось ни какой материальной или иной помощи и членство в них не давало ни каких преимуществ, в отличии от подобных объединений в бывшем СССР и России. Кроме того практически не существовало объединений ветеранских организаций, за исключением ветеранской организации горно-стрелковых частей и организации Кавалеров Рыцарского Креста. Соответственно, с уходом основной массы ветеранов, и немощью оставшихся, связи разорвались, организации закрылись. Отсутствие таких объединений как «городской» или «региональный» совет приводило к тому, что опросив информанта в Мюнхене на следующее интервью можно было уехать за 400 километров в Дрезден, чтобы потом вернуться обратно в Мюнхен, потому что информант в Дрездене дал телефон своего мюнхенского знакомого. Таким образом за те несколько недель, что я провел в Германии, я намотал на машине около 20 000 километров.

Доброе утро Настя! Настя прежде всего помощник и главное переводчик поскольку я сам по-немецки кроме «Шпрейхен зи Дойч?» и «Нихт шиссен!» ничего сказать не могу. Мне с ней сказочно повезло, поскольку помимо того, что уровень ее языка таков, что немцы интересовались, где она учила русский, так еще с ней было легко помногу часов несколько дней к ряду находиться в машине. Но мы уже неделю в пути, вчерашний перегон и маразматик сделали свое дело - заставить себя ехать куда-то в 6 утра просто тяжело.
На крыше машины иней - заморозки.

А вот и наша машина. Дизельный «Ситроен». Туповат, но экономичен.

Настя включает Сёму - без навигатора мы никуда.

Сонный Кассель

Заправка Шелл. Нахрена я выбрал самую дорогую?

Интервью на 10.00. В принципе приехать должны в 9.32, но хорошо иметь в запасе полчаса - опаздывать тут не принято совсем.

Медведи - наше все. Без них ехать не могу - укачивает. Пачка закончилась, придется заехать на заправку, купить новую.

Утренний пейзаж.

К 10-ти часам, оставив за спиной 340 км мы на месте. Домики в деревне.

Итак первый дед. Знакомимся
Хайнц Бартл (Heinz Bartl). 1928 года рождения из Судетских немцев. Крестьянский сын.

«В октябре 1938 года Судеты были включены в Немецкую Империю. Надо сказать, что наш район был чисто немецкий. Чехами были только начальник железнодорожной станции, почты и банка (Шпаркассы). Мне в тот момент было всего 10 лет, но помню разговоры, что чехи увольняют с фабрик немцев, выдавливают их.

Что изменилось в школьной программе после присоединения Чехии к Германии?

Абсолютно ничего. Только появилась организация Гитлерюгенд.
С восьми лет мальчики шли в "пимфы", а с 14 лет принимали в Гитлерюгенд. У нас после обеда проводились собрания, мы ходили в походы, занимались спортом. Но у меня не было времени на все это - мне нужно было помогать дома по хозяйству, поскольку в 1940-м моего отца призвали в армию. Он воевал в России и Италии, попал в плен к англичанам".

Отец в коровнике

Он же в отпуске с женой и сыном. Солдатам Вермахта полагался трехнедельный отпуск раз в год.

"Дома остались я, мама и мои дедушка с бабушкой. Тем не менее в 14 лет я вступил в моторизованный Гитлерюгенд. У нас был маленький мотоцикл, с двигателем объемом 95 кубических сантиметров. Вот мы на нем катались. На школьных каникулах мы ездили в лагерь на несколько дней. Атмосфера была великолепная. Кроме того мы занимались стрелковым спортом. Мне нравилось стрелять".

Хайнц со своим школьным приятелем В форме Гитлерюгенд

Надо сказать, что войну мы в Окенау практически не замечали. Очень многие жители деревни сами себя обеспечивали питанием, и не зависели от карточной системы, введенной в 40-41 годах. Хотя нам приходилось примерно половину урожая отдавать на нужды государства, но оставшегося хватало, чтобы прокормить себя, наемных работников и продать на рынке. Только печальные новости о том, что то один, то другой солдат опять погиб за родину "смертью героя" на поле боя в России, Африке или Франции приходили в нашу деревню.
20-го февраля 1945-го года мы стали солдатами Вермахта. Через пару дней и для нас началась полноценная муштра. Нам выдали форму и карабины 98к.
18-го апреля 1945-го года рота отправилась на Восточный фронт. Во время остановки в Лобау 20-го апреля (день рождения Гитлера) каждый получил крышку от кастрюли, полную рома, в качестве подарка. На следующий день марш продолжился в направлении Гоерлица. Но этот город уже был занят Красной Армией, поэтому мы заняли позиции в лесу в направлении Херрнхута. На этом отрезке фронт стоял на месте уже два дня.
Ночью я стоял в карауле и потребовал от приближающегося человека назвать пароль или я буду стрелять. Этот человек сказал по-немецки: «Камерад, не стреляй». Он подошел по ближе и спросил: "Вы меня не знаете?" В полутемноте я увидел широкие красные полосы на брюках и ответил: "Нет, господин генерал!" Он спросил: "Сколько вам лет?" Я ответил: "16, господин генерал." Он выругался: "Какое свинство!" и ушел. Той же ночью нашу часть сняли с фронта. Как потом выяснилось, это был генерал-фельдмаршал Шоернер, командующий Восточным фронтом. Мы вернулись в Дрезден - он был разрушен до основания. Это было ужасно… Ужасно. Там был только металлолом, только разрушенные дома.
В конце апреля командир роты приказал нам выбросить оружие и постараться попасть в плен к американцам, потому что война все равно закончилась. Мы сбежали. Шли через Хемнитц и Рудные горы домой, в Чехословакию. Но 8-го мая русские уже были там. 11-го мая нас остановил патруль, офицер сказал, что wojna kaput (здесь и далее латиницей указаны произнесенные по-русски слова) и отправил нас под охраной на сборный пункт. Так я стал woennoplennyi. Первые два дня мы не получили никакой еды и нам не давали даже пить. Только на третий день я получил свой первый сухарь и воду. В остальном, со мной лично, обращались хорошо - не били и не допрашивали. В лагере Сагарн нам сбрили волосы, что было очень печально. Оттуда нас повели в Польшу. Мы располагались на большом аэродроме. Вскоре нас погрузили в вагоны и повезли на восток. Ехали неделю. 40 человек в вагоне. В качестве туалета была дыра в полу. Кормили, выдавая жестянку с супом - ложки у нас у каждого были. Нам было страшно - мы думали, что нас всех везут в Сибирь. Мы ничего не знали о Росии, кроме того, что там есть Сибирь, где очень холодно. Поезд остановился во Владимире, взошло солнце и заблестели золотые купола. Тогда мы сказали, хорошо бы, если бы мы остались здесь и не поехали в Сибирь".

«Во Владимире, в городском лагере, собрали всех, кого освобождали. Нам выдали новые белые матерчатые ботинки, хотя во Владимире еще было снега по колено, и новые ватники. Получили мы и деньги. В лагере мы должны были зарабатывать в месяц, по-моему, 340 рублей, а если мы зарабатывали больше, то эти деньги зачислялось на счет. Когда нас освобождали, нам их выплатили. Рубли с собой брать было нельзя. В лагерь приехала лавка, некоторые пленные с деньгами покупали себе часы и костюмы, а я набил свой деревянный чемодан папиросами Kazbek для дедушки. В конце марта 1949-го года нас погрузили в эшелон. Почти восемь дней мы ехали в поезде из Владимира до Германии. 1-го апреля 1949-го года я был дома, в своей семье в Гросс Розенбурге».

Вид из окна его дома

Выехали от него около часа дня. До следующего интервью оставалось еще четыре часа. Слегка прикорнул в машине. Поели по дороге в китайском ресторане, вроде даже фотографировал, но фотографий найти не смог, кроме нескольких с облаками.

Поехали в Ольниц (Oelnitz). Бросили машину и пошли искать улицу Августа Бебеля 74. Улицу нашли - дома такого нету - после 20 нумерация кончается. Звоним деду. Спрашиваем где его дом, он начинает объяснять. Все вроде сходится, а дома нет. Ничего не можем понять. Потом дед спрашивает: «А в каком вы Ольнице?» Опа! Оказалось, что в этом районе есть Oelsniz\Erzgebirge и Oelsnitz\Vogtland. Мы в первом, а он во втором. Между ними 70 километров. Мы говорим, что будем через час, и он милостиво соглашается нас принять. Прыгаем в машину и через 40 минут мы на месте.

Силезец Erich Burkhardt. 1919-го года рождения. Водитель грузовика в 6-й Армии.

Начало войны вспоминает так:

«На Украине гражданское население встречало нас цветами. Однажды в воскресенье перед обедом мы приехали на площадь перед церковью в маленьком городе. Туда пришли женщины в нарядной одежде, принесли цветы и клубнику. Я так читаю, что если бы Гитлер, этот идиот, дал бы украинцам еду и оружие, мы могли бы идти домой. Украинцы сами воевали бы против русских. Позднее стало по-другому, но на Украине в 1941-ом было так, как я сказал. Про то, что делали с евреями, что творили полицейские службы, СС, Гестапо пехота не знала».

Надо сказать, что вот эта позиция «ничего не знаю, ничего не видел», мне встретилась во всех проведенных мной 60+ интервью. Такое ощущение, что все те художества, которые творили немцы как у себя дома, так и на оккупированных территориях делались инопланетянами в человеческом обличии. Доходило иногда до маразма - солдат, награжденный Железным крестом 1-ой степенью и значком за ближний бой, заявляет, что никого не убивал, ну может только ранил. Объясняется это во многом отношением к ним общества. В Германии ветераны почти официально считаются преступниками и убийцами. Жить им там очень не сладко. Это как если бы официальной позицией нашего общества стал анекдот про то, что если бы мы проиграли, то пили бы Баварское.

До 19-го ноября 1942-го года был водителем грузовика. Потом бензин кончился, машины бросили и он стал посыльным командира батальона. Доставлял сообщения в роты и в штаб полка.

«Когда вы шли вперед летом 1942-го года, вы думали, что вы сейчас победите?

Да, да! Все были убеждены, что мы выиграем войну, это было очевидно, по-другому не могло было быть!

Когда это победное настроение начало меняться, когда стало ясно, что так не будет?

У нас, в Сталинграде, это было перед Рождеством 1942-го года. 19 - 20 ноября мы были окружены, котел закрылся. Первые два дня мы над этим смеялись: «Русские нас окружили, ха-ха!» Но нам очень быстро стало ясно, что это очень серьезно. До Рождества мы все время надеялись, что южная армия, генерал Гот, нас вытащат из котла, но потом мы узнали, что они сами вынуждены были отступить. 8-го января русский самолет сбросил листовки, с призывом к генералам, офицерам и солдатам 6-й армии сдаваться, поскольку положение безнадежно. Там было написано, что в плену мы получим хорошее обращение, размещение и питание. Мы этому не поверили. Там же было написано, что если это предложение не будет принято, то 10-го января начнется битва на уничтожение. Надо сказать, что в начале января бои затихли и нас только иногда обстреливали из пушек.

И что сделал Паулюс? Он ответил, что он остается верным приказу фюрера и будет сражаться до последнего патрона. Мы замерзали и умирали от ран, лазареты были переполнены, перевязочных материалов не было. Когда кто-то погибал никто, как это ни печально, даже не поворачивался в его сторону, чтобы ему как-то помочь. Это были последние, самые печальные дни. Никто не обращал внимания ни на раненых, ни на убитых. Я видел, как ехали два наших грузовика, товарищи прицепились к ним и ехали за грузовиками на коленях. Один товарищ сорвался, и следующий грузовик его раздавил, потому что не смог затормозить на снегу. Это не было для нас тогда чем-то потрясающим - смерть стала обычным делом. То, что творилось в котле последние десять дней, с последними, кто там остался невозможно описать. Мы брали зерно в элеваторе. В нашей дивизии хотя бы были лошади, которых мы пустили на мясо. Воды не было, мы топили снег. Никаких специй не было. Мы ели пресную вареную конину с песком, потому что снег был грязный от взрывов. Когда мясо было съедено на дне котелка оставался слой песка. Это еще ничего, а моторизованные части не могли срезать ничего съедобного с танков. Они ужасно голодали, потому что у них было только то, что им официально распределяли, а этого было очень мало. На самолетах привозили хлеб, а когда аэродромы Питомник и Гумрак были ликвидированы, заняты русскими, тогда мы получали только то, что сбрасывали с самолетов. При этом две из трех этих бомб приземлялись у русских, которые очень радовались нашему продовольствию.

В какой момент в Сталинградском котле упала дисциплина?

Она не падала, мы до конца были солдатами.

21-го января нас сняли с нашей позиции и отправили в центр города. Нас было 30 человек командовал нами старший фельдфебель. Я не знаю, как я спал последние дни, я не помню, спал ли я вообще. С момента, когда нас перевели с нашей позиции в центр города, я больше ничего не знаю. Там нечего было жрать, кухни не было, спать было негде, море вшей, я не знаю, как я там был… Южнее Красной площади, там были такие длинные рвы, мы в них разводили костер и стояли и грелись возле него, но это была капля на раскаленных камнях - нам совсем не помогало спастись от холода. Последнюю ночь с 30-го на 31 января я провел на Красной площади в руинах города. Я стоял в карауле, когда посветлело, часов в шесть-семь утра, зашел один товарищ и сказал: «бросайте оружие и выходите, мы сдаемся русским». Мы вышли наружу, там стояло трое или четверо русских, мы бросили наши карабины и отстегнули сумки с патронами. Мы не пытались сопротивляться. Так мы оказались в плену. Русские на Красной площади, собрали 400 или 500 пленных.
Первое, что спросили русские солдаты было "Uri est"? Uri est"?" (Uhr - часы) У меня были карманные часы, и русский солдат дал мне за них буханку немецкого солдатского черного хлеба. Целую буханку, которую я не видел уже несколько недель! А я ему, с моим юношеским легкомыслием, сказал, что часы стоят дороже. Тогда он запрыгнул в немецкий грузовик, выпрыгнул, и дал мне еще кусок сала. Потом нас построили, ко мне подошел монгольский солдат, и отнял у меня хлеб и сало. Нас предупредили, что тот, кто выйдет из строя, будет немедленно застрелен. И тут, в десяти метрах от меня, я увидел того русского солдата, который дал мне хлеб и сало. Я вышел из строя и бросился к нему. Конвой закричал: "nazad, nazad" и мне пришлось вернуться в строй. Этот русский подошел ко мне, и я ему объяснил, что этот монгольский вор забрал у меня хлеб и сало. Он пошел к этому монголу, забрал у него хлеб и сало, дал ему затрещину, и принес продукты мне обратно. Это ли не встреча с Человеком?! На марше в Бекетовку мы разделили этот хлеб и сало с товарищами.

Как вы восприняли плен: как поражение или как облегчение, как конец войны?

Смотрите, я ни разу не видел, чтобы кто-то сдался в плен добровольно, перебежал. Каждый боялся плена больше, чем погибнуть в котле. На Дону нам пришлось оставить обер-лейтенанта командира 13-й роты, раненого в бедро. Он не мог двигаться и достался русским. Через пару часов мы контратаковали, и отбили его труп у русских. Он принял лютую смерть. То что с ним сделали русские ужаснуло. Я его знал лично поэтому на меня это произвело особенно сильное впечатление. Плен нас ужасал. И, как потом выяснилось, справедливо. Первые полгода плена были адом, который был хуже, чем в котле. Тогда умерли очень многие из 100 тысяч сталинградских пленных. 31-го января, в первый день плена, мы прошли из южного Сталинграда в Бекетовку. Там собрали около 30 тысяч пленных. Там нас погрузили в товарные вагоны, по сто человек в вагон. На правой стороне вагона были нары, на 50 человек, в центре вагона была дыра вместо туалета, слева тоже были нары. Нас везли 23 дня, с 9-го февраля до 2-го апреля. Из вагона нас вышло шестеро. Остальные умерли. Некоторые вагоны вымерли полностью, в некоторых осталось по десять-двадцать человек. Что было причиной смерти? Мы не голодали - у нас не было воды. Все умерли от жажды. Это было запланированное уничтожение немецких военнопленных. Начальником нашего транспорта был еврей, чего от него было ждать? Это было самое ужасное, что я пережил в жизни. Каждые несколько дней мы останавливались. Двери вагона открывались, и те, кто были еще живы, должны были выбрасывать трупы наружу. Обычно было 10-15 мертвых. Когда я выбрасывал из вагона последнего мертвого, он уже разложился, у него оторвалась рука. Что помогло мне выжить? Спросите меня что-нибудь полегче. Я этого не знаю…

Как-то в Орске нас повезли в banja, в открытом грузовике на 30-градусном морозе. У меня были старые ботинки, а вместо носков намотаны носовые платки. У бани сидели три русские матушки, одна из них прошла мимо меня и что-то уронила. Это были немецкие солдатские носки, постиранные и заштопанные. Вы понимаете, что она для меня сделала? Это была вторая, после того солдата, что дал мне хлеб и сало, встреча с Человеком.

В 1945-м году я по здоровью был в третьей рабочей группе и работал на кухне хлеборезом. А тут пришел приказ, чтобы третья рабочая группа прошла медицинскую комиссию. Я прошел комиссию, и меня определили в транспорт. Никто не знал, что это за транспорт и куда он идет, думали, что в какой-то новый лагерь. Мой начальник кухни, немец, тоже «сталинградец», сказал, что он меня никуда не отпустит, пошел во врачебную комиссию, и начал настаивать, чтобы меня оставили. Русский врач, женщина, на него наорала, сказала ему: "пошел вон отсюда", и я уехал на этом транспорте. Потом оказалось, что это транспорт домой. Если бы я тогда не уехал, то на кухне я бы подкормился, и остался бы в плену еще несколько лет. Это была моя третья встреча с Человеком. Эти три человеческие встречи я никогда не забуду, даже если проживу еще сто лет.

Война это самое важное событие в вашей жизни?

Да, такое не каждый день случается. Когда меня призвали, мне еще не было 20 лет. Когда я вернулся домой, мне было 27 лет. Я весил 44 килограмма - у меня была дистрофия. Я был больной и истощенный человек, я не мог накачать колесо велосипеда, такой я был слабый! Где моя молодость?! Лучшие годы моей жизни, с 18-ти до 27-и лет?! Не бывает справедливых войн! Каждая война это преступление! Каждая!»

Он вышел нас провожать

И мы поехали в Штутгарт. Я обычно не засыпаю за рулем, а просто вырубаюсь - мне начинает казаться, что дорога идет левее, что справа на обочине стоят дома, от которых нужно отвернуть и прочие глюки. Скорость падает с обычных 150 до 120, а то и 100 километров в час. В какой-то момент я понял, что все - надо остановиться и поспать, хотя бы час иначе не доеду. Заехали на заправку

И в отстойнике я вырубился.

Проект в общем и целом завершен, одна книга вышла, вторая выйдет в следующем году. На сайте будут постепенно публиковаться проведенные интервью (эти два опубликованы). Несколько немецких мемуаров будут переведены на русский. Подводя итог что можно сказать. Неожиданным оказался и тот факт, что в Германии, в отличии от стран бывшего СССР практически нет того отличия между письменной и устной речью, которое выражается в строчке: «одни слова для кухонь, другие для улиц». В интервью так же практически отсутствовали боевые эпизоды. В Германии не принято интересоваться историей Вермахта и СС в отрыве от совершенных ими преступлений, концлагерей или плена. Практически все, что мы знаем о немецкой армии, мы знаем благодаря популяризаторской деятельности англосаксов. Не случайно Гитлер считал их близким «расе и традиции» народом. Война, развязанная преступным руководством, отняла у этих людей лучшее время жизни - молодость. Более того по ее итогам выяснилось, что они воевали не за тех, а их идеалы были ложными. Оставшуюся, большую часть жизни, им приходилось оправдываться перед собой, победителями и собственным государством, за свое участие в этой войне. Все это разумеется выразилось в создании собственной версии событий и своей роли в них, которую разумный читатель примет во внимание, но не будет судить.

"Главный немецкий телеканал ЦДФ показал сериал «Наши матери, наши отцы» о второй мировой войне, возмутивший людей в странах Восточной Европы. Польшу обвинили в антисемитизме, народы СССР - в пособничестве нацистам и зверствах на своей территории и землях Германии. Истинными жертвами Второй мировой представлены солдаты вермахта, защищающие свою родину, солдаты, боровшиеся с польским антисемитизмом и советским варварством.

Что ж, похоже, ЕС нужна собственная версия истории, устраивающая, прежде всего главную страну большого европейского Союза, - Германию. Нельзя допустить, чтобы сателлиты вроде Греции или Кипра могли бросить в лицо напоминание о недалеком кровавом прошлом. Это ставит под угрозу существования легитимность германского доминирования.

Историю давно пытаются использовать как колесико пропагандистской машины. Сомнительно, чтобы без благословения со стороны «старших братьев» по Евросоюзу были возможны марши эсэсовцев в Прибалтике. Сами немцы пока не могут себе этого позволить, но формат художественной ленты, похоже, был выбран как оптимальный для формирования общественного мнения.

После просмотра - спасибо интернету! - понимаешь, что фильм ставит своей задачей достижение нескольких целей: реабилитация немцев, воевавших во Второй мировой войне, внушение комплекса неполноценности новым членам ЕС, в частности Польше, а также изображение жертв фашизма - народов СССР, как тупую, враждебную европейской цивилизации биомассу.

Последняя задача упрощается тем, что в годы холодной войны образ советского варвара успешно сформировался в сознании обывателя. Потому необходимо только лишь подбросить очередной миф для того чтобы европейцы наглядно увидели угрозу с Востока.

Какой миф? Самый доступный, уже не раз озвученный европейскими историками: изнасилование немецких женщин советскими солдатами. Названа цифра: свыше двух миллионов немок.

В качестве доказательств часто упоминают десятки тысяч детей рожденных от советских солдат. На вопрос, как такое могло произойти, возникает законный ответ: их изнасиловали. Оставим пока истории о, якобы, изнасилованных немках. Откуда появились дети? Об этом ниже.

Вернемся к фильму. Мелькают кадры. Советские солдаты врываются в немецкий госпиталь. Хладнокровно, походя, добивают раненых. Хватают медсестру и тут же среди мертвых тел немецких солдат пытаются изнасиловать. Такое вот современное прочтение истории.

Вообще фильм, снятый как бы глазами немецких солдат, тех, кто видит ужасы навязанной им войны, может вызвать сочувствие. Умные, интеллигентные немцы становятся свидетелями того, как польские партизаны выгоняют из отряда, практически на верную смерть беженца, оказавшегося евреем. Украинские каратели истребляют людей на глазах опешивших немцев. Русские насильники убивают и уничтожают все живое на своем пути.

Такая картина предстает перед европейским зрителем. Немцы из последних сил пытаются защитить свою родину, читай - европейскую цивилизацию. И уж конечно эти люди не могли быть виноваты в развязывании войны. Виновата некая верхушка вермахта, которую основная масса немецких солдат, по мнению авторов ленты, не поддерживала, и, дикие славянские племена, вынудившие Европу защищаться от них.

Но так ли уж невиновны простые солдаты? Так ли они были в оппозиции своим командирам? Возьмем выдержки из писем солдат с Восточного фронта:

«Только еврей может быть большевиком; для этих кровопийц нет ничего лучше, если их некому остановить. Куда ни плюнь, кругом одни евреи, что в городе, что в деревне.»

«Некоторым будет интересно, что тут были театры, оперы и так далее, даже большие здания были, но только для богатых, а богатые - это кровососы и их прихлебатели.»

«Каждый, кто наблюдает эту мрачную бедность, понимает, что именно эти большевистские животные хотели принести нам, трудолюбивым, чистым и творческим немцам. Это благословенье божье! Как справедливо, что Фюрер призван возглавлять Европу!»

«Я вижу Фюрера передо мной. Он спас порабощенное и изнасилованное человечество, дав ему снова божественную свободу и благословение достойного существования. Истинная и самая глубокая причина для этой войны состоит в том, чтобы восстановить естественный и благочестивый порядок. Это - сражение против рабства, против большевистского безумия.»

«Я горд, чрезвычайно горд, что могу сражаться против этого большевистского монстра, снова сражаясь с врагом, против которого я боролся на уничтожение в течение трудных лет борьбы в Германии. Я горжусь ранами, которые получил в этих сражениях, и я горжусь моими новыми ранами и медалью, которую теперь ношу.»

«Наши успехи до настоящего времени были велики, и мы не остановимся, пока не уничтожим корни и ветви этой заразы, что будет благом для европейской культуры и человечества.»

«Я горд за то, что принадлежу германской нации и состою в рядах нашей великой армии. Передавай приветы всем дома. Я очень далеко. Скажите им, что Германия - самая прекрасная, культурная страна во всем мире. Любой должен быть счастлив быть немцем и служить Фюреру, такому, как Адольф Гитлер.»

«Чего бы это ни стоило, но здорово, что Фюрер вовремя увидел опасность. Сражение должно было произойти. Германия, что бы случилось с тобой, если бы эта тупая звериная орда пришла на нашу родную землю? Мы все принесли клятву верности Адольфу Гитлеру, и мы должны выполнить ее для нашего же блага, где бы мы ни были.»

«Храбрость - это мужество, вдохновленное духовностью. Упорство же, с которым большевики защищались в своих дотах в Севастополе, сродни некоему животному инстинкту, и было бы глубокой ошибкой считать его результатом большевистских убеждений или воспитания. Русские были такими всегда и, скорее всего, всегда такими останутся.»

Как видим, нет ни слова раскаянья. Кругом евреи-большевики, которых нужно уничтожить. Есть, правда, искреннее изумление, что тут есть театры и большие здания. И даже доблесть воинов для них - звериная, нечеловеческая. Нет никаких поводов не доверять этим свидетельствам. Это писали те, кого сегодня пытаются представить жертвами Второй мировой войны.

И все же, что там с изнасилованными немками? Наверняка этот вопрос возникнет у внимательного читателя. Война войной, но были ли массовые изнасилования и незаконнорожденные? Наверное, стоит также обратиться к свидетельствам.

Известный режиссер Григорий Чухрай вспоминал о вступлении войск в Румынию: «Под действием русской водки расслабились и признались, что прячут на чердаке свою дочку». Советские офицеры возмутились: «За кого вы нас принимаете? Мы не фашисты!». «Хозяева устыдились, и вскоре за столом появилась сухощавая девица, по имени Марийка, которая жадно принялась за еду. Потом, освоившись, она стала кокетничать и даже задавать нам вопросы... К концу ужина все были настроены доброжелательно и пили за „боротшаз“ (дружбу). Марийка поняла этот тост уж слишком прямолинейно. Когда мы легли спать, она появилась в моей комнате в одной нижней рубашке. Я как советский офицер сразу сообразил: готовится провокация. „Они рассчитывают, что я соблазнюсь на прелести Марийки, и поднимут шум. Но я не поддамся на провокацию“, - подумал я. Да и прелести Марийки меня не прельщали - я указал ей на дверь.

На следующее утро хозяйка, ставя на стол еду, грохотала посудой. „Нервничает. Не удалась провокация!“ - подумал я. Этой мыслью я поделился с нашим переводчиком венгром. Он расхохотался.

Никакая это не провокация! Тебе выразили дружеское расположение, а ты им пренебрег. Теперь тебя в этом доме за человека не считают. Тебе надо переходить на другую квартиру!

А зачем они прятали дочь на чердаке?

Они боялись насилия. У нас принято, что девушка, прежде чем войти в брак, с одобрения родителей может испытать близость со многими мужчинами. У нас говорят: кошку в завязанном мешке не покупают...»

А вот рассказ минометчика Н.А. Орлова, мягко говоря удивленного поведением немок в 1945 г. «По поводу насилия над немецкими женщинами. Мне кажется, что некоторые, рассказывая о таком явлении, немного „сгущают краски“. У меня на памяти пример другого рода. Зашли в какой-то немецкий город, разместились в домах. Появляется „фрау“, лет 45-ти и спрашивает „герра коменданта“. Привели ее к Марченко. Она заявляет, что является ответственной по кварталу, и собрала 20 немецких женщин для сексуального (!!!) обслуживания русских солдат. Марченко немецкий язык понимал, а стоявшему рядом со мной замполиту Долгобородову я перевел смысл сказанного немкой. Реакция наших офицеров была гневной и матерной. Немку прогнали, вместе с ее готовым к обслуживанию „отрядом“. Вообще немецкая покорность нас ошеломила. Ждали от немцев партизанской войны, диверсий. Но для этой нации порядок - „Орднунг“ - превыше всего. Если ты победитель - то они „на задних лапках“, причем осознанно и не по принуждению. Вот такая психология...»

Герр комиссар, - благодушно сказала мне фрау Фридрих (я носил кожаную куртку). - Мы понимаем, что у солдат есть маленькие потребности. Они готовы, - продолжала фрау Фридрих, - выделить им нескольких женщин помоложе для... Я не стал продолжать разговор с фрау Фридрих«.

Поэт-фронтовик Борис Слуцкий вспоминал: «Сдерживающими побуждениями служили совсем не этика, а боязнь заразиться, страх перед оглаской, перед беременностью»... «всеобщая развращенность покрыла и скрыла особенную женскую развращенность, сделала ее невидной и нестыдной».

И вовсе не страх перед сифилисом был причиной достаточно целомудренного поведения советских войск. Сержант Александр Родин оставил записи после посещения публичного дома, которое случилось уже после окончания войны. «...После ухода возникло отвратительное, постыдное ощущение лжи и фальши, из головы не шла картина явного, откровенного притворства женщины... Интересно, что подобный неприятный осадок от посещения публичного дома остался не только у меня, юнца, воспитанного к тому же на принципах типа «не давать поцелуя без любви, но и у большинства наших солдат, с кем приходилось беседовать... Примерно в те же дни мне пришлось беседовать с одной красивенькой мадьяркой (она откуда-то знала русский язык). На ее вопрос, понравилось ли мне в Будапеште, я ответил, что понравилось, только вот смущают публичные дома. „Но - почему?“ - спросила девушка. Потому что это противоестественно, дико, - объяснял я: - женщина берет деньги и следом за этим, тут же начинает „любить!“ Девушка подумала какое-то время, потом согласно кивнула и сказала: „Ты прав: брать деньги вперёд некрасиво“...»

Разница в менталитете европейцев и советских солдат, как видим разительная. Так что говорить о массовых изнасилованиях, наверное, не следует. Если и были случаи, то они, либо являлись единичными, выходящими из ряда вон, или это были достаточно вольные отношения, которое позволяли сами немки. Отсюда и появившийся приплод.

Но это все, на самом деле, не имеет решающего значения. Как не имеет значения возражения поляков против телесериала. Кто, в конце концов, в Европе брал в расчет мнение польской общественности. Не поисками исторической правды руководствовались создатели фильма претендующего, по мнению европейской прессы, на главное кинематографическое событие года в Германии. Идеологические штампы не требуют вдумчивых художественных решений. Европа не изменилась.

Уильям Ширер в свое время писал, что у него в тридцатые годы в Германии было два друга либерала. Они оба стали яростными нацистами. Что же, история повторяется?"

Александр Ржешевский. Апрель 2013г.